the_bestova (![[personal profile]](https://www.dreamwidth.org/img/silk/identity/user.png)
the_bestova) wrote2012-08-30 05:41 pm
the_bestova) wrote2012-08-30 05:41 pm
Entry tags:
Счастливое детство!
Вспомнилось…
Было мне шесть лет, пригласили нас друзья на день рождения своей дочери. Тогда все конкурсы готовили вручную – конфеты или мелкие сувениры на ниточку привязывали, и их надо было срезать с закрытыми глазами, какие-то игры в фанты были… Но не об энтом речь. Были творческие задания – стих прочитать, сплясать, спеть…
И вот очередь дошла до меня, залезла я на табуретку – чтобы все видели! И запела:
Наверно, я погиб! Глаза закрою – вижу.
Наверно, я погиб, робею,
А потом… Куда мне до нее?
Она была в Париже!
И сам Марсель Марсо ей что-то говорил…
Париж я знала, Марселя Марсо нет, но песню эту обожала, пела самозабвенно. Высоцкого я выучила всего наизусть – все две кассеты, которые давал послушать сосед по лестничной клетке.
Еще как-то запела дома:
Да, я институтка, я дочь камергера,
Я – черная моль, я летучая мышь!
Вино и мужчины – это моя атмосфЭра»…
Это потом уже я узнала, что в исполнение допустила фактическую ошибку – не «институтка», а «проститутка». Но «институтку», будучи маленькой девчушкой, я выбрала логически: институтка – это девушка, которая учится в институте.
Услышав, как с чувством деточка поет про моль и летучую мышь, папа сказал, что не надо петь эту песню, эта песня для взрослых. Ну, нет так нет, подумалось мне, ведь вскоре я стала петь в хоре «Летите, голуби, летите», «Аве Марию», и какие-то «цок-цок» про красноармейцев. А про «институтку» можно было петь и про себя.
Если вы подумали, что хоровое пение детских песен, советских антивоенных и классических партий было для меня мучением, вы ошибаетесь. Во-первых, я была хорошей пионеркой, а во-вторых,.. я просто любила петь.
Было мне шесть лет, пригласили нас друзья на день рождения своей дочери. Тогда все конкурсы готовили вручную – конфеты или мелкие сувениры на ниточку привязывали, и их надо было срезать с закрытыми глазами, какие-то игры в фанты были… Но не об энтом речь. Были творческие задания – стих прочитать, сплясать, спеть…
И вот очередь дошла до меня, залезла я на табуретку – чтобы все видели! И запела:
Наверно, я погиб! Глаза закрою – вижу.
Наверно, я погиб, робею,
А потом… Куда мне до нее?
Она была в Париже!
И сам Марсель Марсо ей что-то говорил…
Париж я знала, Марселя Марсо нет, но песню эту обожала, пела самозабвенно. Высоцкого я выучила всего наизусть – все две кассеты, которые давал послушать сосед по лестничной клетке.
Еще как-то запела дома:
Да, я институтка, я дочь камергера,
Я – черная моль, я летучая мышь!
Вино и мужчины – это моя атмосфЭра»…
Это потом уже я узнала, что в исполнение допустила фактическую ошибку – не «институтка», а «проститутка». Но «институтку», будучи маленькой девчушкой, я выбрала логически: институтка – это девушка, которая учится в институте.
Услышав, как с чувством деточка поет про моль и летучую мышь, папа сказал, что не надо петь эту песню, эта песня для взрослых. Ну, нет так нет, подумалось мне, ведь вскоре я стала петь в хоре «Летите, голуби, летите», «Аве Марию», и какие-то «цок-цок» про красноармейцев. А про «институтку» можно было петь и про себя.
Если вы подумали, что хоровое пение детских песен, советских антивоенных и классических партий было для меня мучением, вы ошибаетесь. Во-первых, я была хорошей пионеркой, а во-вторых,.. я просто любила петь.
no subject
no subject
no subject
no subject
no subject